Фуражка
А меня остановит человечек в чёрной фуражке,
В синих штанах, серой рубашке, коричневых туфлях.
Я ему покажу документ свой - конечно, настоящий,
Нотариально заверенный, с десятью подписями соседей.
Он вежливо хмыкнет, недовольно потянется, почешет ткань на затылке.
Ему покажется, что документ определенно мал,
Несмотря на ГОСТовый сантиметр к сантиметру, несмотря на уголок.
Документ ему привидится непременно поддельным - не слишком потертым, будто сияющий радостно
Ему наглой бумажной улыбкой, слишком фривольный, совсем не по струнке.
Я же ему покажусь очень порядочным и совершенно обычным -
Таких, как я, он видит каждый день: в метро, кафе, на улице, без улицы, в домах,
В которые он иногда от скуки заходит после работы вечером, постукивая,
Но не в дверь костяшками, а слегка зубами в тяжелом воздухе.
Он заходит в них не потому что положено, а только чтобы знать, чем мертвеет народ,
Как он ест, спит, цацкается с детьми ему неродными.
Он будет смотреть на документ, на меня, на бумажку, на выправку, на чернила, на белки в глазах.
Кажется, будто есть несовпадение, что-то не складывается.
Почему у такого, как я, - рядового, складного, полинейно отмеченного -
Такой смешной, даже будто лукавый издевательский документ?
Мы будем говорить, что ест соседский кот и как обязательства складываются в ответственность.
Я его ни разу не видел, он меня тоже, но он знал уже всё.
Мне предложат пройти - я не откажусь, потому что уже наотказывался.
Он тоже не откажется, потому что никогда этого не делал.
Я спрошу по дороге в отдел, помнит ли он те выправленные как один формы вороннного цвета
У его товарищей постарше, когда мне было двадцать пять, а ему - пятнадцать.
Он спросит, много ли я запоминаю и часто ли приходится это применять.
Мы заговорим об архитектуре зданий, потому что через знание этажей видно насквозь человека,
Ведь если человек знает про лифт в доме или выход из здания - значит, он чудовищно опасен.
Я ему буду говорить, что дом - это пункт, что на пунктах нет переправ, а только ожидание.
Это предзагрузка, иначе пришлось бы бывать в другом совершенно месте.
Он спросит меня, знаю ли я, сколько удерживает человек руку перпендикулярно полу.
Я скажу, что помню времена, когда это делалось в разных позах.
Меня снова спросят про память, как будто забыли, что задавали этот вопрос.
Мы дойдём до отдела, меня там проверят и дважды отпустят.
Какой странный попутчик, и как всегда - вовремя, они это умеют.
Каким-то образом надо будет вынести из этого урок, но потом - руки заняты.
Я на прощание спрошу, далеко ли отсюда больница, ведь теперь надо лечить правой бок.
Мне выпишут направление - оно очень точное, верное и правильное.
В нём будет приписка, я её прочёл бы, но зачем? У меня плохая память.
Если что, мне потом скажут, что делать, другие люди, которые знают, как жить людям.
Ещё не было бы так холодно.